Undress, My Magic.

www.aminakawilmont.com

Бездейственные важные слова.

Hey, Babe, where Your home is?

Любить. И ничего не ждать.

Письмо Владимира Набокова к своей жене. 

8 – XI – 23

<Из Берлина в Берлин>

Как мне объяснить тебе, мое счастье, мое золотое, изумительное счастье, насколько я весь твой – со всеми моими воспоминаниями, стихами, порывами, внутренними вихрями? Объяснить – что слoва не могу написать без того что бы нe слышать, как произносишь ты его – и мелочи прожитой не могу вспомнить без сожаленья – такого острого! – что вот мы не вместе прожили ее – будь она самое, самое личное, непередаваемое – а не то просто закат какой-нибудь, на повороте дороги, – понимаешь ли, мое счастье?

И я знаю: не умею я сказать тебе словами ничего – а когда по телефону – так совсем скверно выходит. Потому-что с тобой нужно говорить – дивно, как говорят, например, с людьми, которых больше нет давно, понимаешь, в значеньи чистоты и легкости и душевной точности – A я – je patauge ужасно. Меж тем тебя можно ушибить некрасивым уменьшительным – оттого что ты вся такая звонкая – как морская вода, хорошая ты моя.

Я клянусь – и * клякса тут ни при чем – я клянусь всем, что мне дорого, всем, во что я верю – я клянусь что так как я люблю тебя мне никогда не приходилось любить, – с такою нежностью – до слез, – и с таким чувством сиянья. На этом листке, любовь моя, я как-то (Твое лицо межд) начал писать стихи тебе и вот остался очень неудобный хвостик – я споткнулся. А другой бумаги нет. И я больше всего хочу чтобы ты была счастлива, и мне кажется, что я бы мог тебе счастье это дать – счастье солнечное, простое, – и не совсем обыкновенное.

И ты должна простить меня за мелочность мою – за то, что я с отвращением думаю о том, как – practically – я буду завтра отсылать это письмо – а вместе с тем готов отдать тебе всю кровь мою, коли нужно было-бы – трудно это объяснить – звучит плоско – но это так. Вот, скажу тебе – любовью моей можно было-бы заполнить десять веков огня, песен и доблести – десять целых веков, громадных и крылатых, полных рыцарей въезжающих на пламенные холмы – и сказаний о великанах – и яростных Трой – и оранжевых парусов – и пиратов – и поэтов. И это не литература, ибо если перечтешь внимательно, увидишь, что рыцари оказались толстыми.

Нет – я просто хочу тебе сказать, что без тебя мне жизнь как-то не представляется, несмотря на то что думаешь, что мне «весело» два дня не видеть тебя. И знаешь, оказывается, что вовсе не Edison выдумал телефон, а какой-то другой американец – тихий человечек, – фамилию которого никто не помнит. Так ему и надо.

Слушай, мое счастье, – ты больше не будешь говорить, что я мучу тебя? Как мне хочется тебя увести куда-нибудь с собой – знаешь, как делали этакие старинные разбойники: широкая шляпа, черная маска и мушкет с раструбом. Я люблю тебя, я хочу тебя, ты мне невыносимо нужна… Глаза твои – которые так изумленно сияют, когда, откинувшись, ты рассказываешь что-нибудь смешное, – глаза твои, голос твой, губы, плечи твои – такие легкие, солнечные…

Нет – я просто хочу тебе сказать, что без тебя мне жизнь как-то не представляется, несмотря на то что думаешь, что мне «весело» два дня не видеть тебя. И знаешь, оказывается, что вовсе не Edison выдумал телефон, а какой-то другой американец – тихий человечек, – фамилию которого никто не помнит. Так ему и надо.

Ты пришла в мою жизнь – не как приходят в гости (знаешь, «не снимая шляпы») а как приходят в царство, где все реки ждали твоего отраженья, все дороги – твоих шагов. Судьба захотела исправить свою ошибку – она как-бы попросила у меня прощенья за все свои прежние обманы. Как-же мне уехать от тебя, моя сказка, мое солнце? Понимаешь если-б я меньше любил-бы тебя, то я должен был бы уехать. А так – просто смысла нет. И умирать мне не хочется. Есть два рода «будь что будет». Безвольное и волевое. Прости мне – но я живу вторым. И ты не можешь отнять у меня веры в то о чем я думать боюсь – такое это было-бы счастье… Вот опять – хвостик.

Да: старомодная медлительность речей
стальная простота… Тем сердце горячей:
сталь накаленная полетом…

Это кусочек моей поэмы – не вошедший в нее. Записал как-то чтобы не забыть и вот теперь – заноза.

Все это я пишу лежа в постели, опирая листок об огромную книжку. Когда я долго ночью работаю, то у одного из портретов на стене (какая-то прабабушка нашего хозяина) делаются пристальные пренеприятные глаза. Очень хорошо что я дошел до конца этого хвостика; очень мешал.

Любовь моя, спокойной ночи…

Не знаю, разберешь ли ты это безграмотное письмо… Но все равно… Я люблю тебя. Буду ждать тебя завтра в 11 ч. вечера – а не то позвони мне после 9 часов. В.

Someone's kaif - My location.

Знаешь, что значит "right"?

"Одним" часом по всем словам

"

Не нужно встречаться.
Правда.
Ты уж поверь.
Мне тяжко даже с собой, ни к чему другие.
Ты как себе это видишь?
Я вижу две
щебечущие за чаем большие гири.

Ты греешь мои кошмарные ноябри
инъекциями эмоций,
цветом акаций.
Но вне наших текстов нам не о чем говорить,
поэтому лучше и не пересекаться.

А байки о том, как время ты коротал
над белой степью листа,
и о том, как стать становится старостью,
и о том, как устал.
О том, как мы дышим в такт и думаем в такт,
мне незачем слушать, брат.
Я знаю и так.
                                  Дана Сидерос

Magic Dads ------------> Magic Kids

Мне Тебя очень не хватает.

Не оставить Красоту.

Час. Неделя. Месяц. Год. Вся жизнь.
Час-->Неделя-->Месяц-->Год-->Вся жизнь
Час=Неделя=Месяц=Год=Вся жизнь
А тут вот даже два дня это так много.
http://www.mywatch.ru/watch-kult/kult_1551.html

Milk Me.

Don't be so senseless.

Stop Me before "If"